Послемрак - Страница 23

Вот чуть заметно дрогнули уголки ее губ. Или привиделось? Может, просто дрогнул экран? А может, нашему воображению уже так хочется перемен, что оно готово само порождать любые иллюзии? Чтобы это проверить, мы еще сильнее напрягаем зрение.

Словно поддаваясь нашей воле, камера снова меняет ракурс, показывая лицо Эри совсем близко. Ее губы опять подрагивают. Затаив дыхание, мы ждем, что будет дальше. И снова – мелкая дрожь. Мимолетное, едва уловимое сокращение мускулов. Так и есть: движение повторяется. Это не ошибка. Не иллюзия. С Эри Асаи что-то происходит.

Наше терпение иссякает. Мы больше не можем пассивно разглядывать то, что показывает телевизор. Мы хотим проверить все сами. Своими глазами убедиться, что сознание Эри действительно пробуждается. Исследовать, что происходит в той комнате, как можно подробнее. Поэтому мы собираемся с духом – и решаем перенестись на ту сторону экрана.

Если решение принято, ничего сложного больше нет. Главное – отделиться от тела, отбросить то, чем мы являемся, и превратиться в лишенную субстанции точку зрения. И тогда можно проходить через любые стены. Перелетать через любые пропасти. Став самой обычной точкой, мы прошиваем экран насквозь. Когда проходишь сквозь стену или переносишься через пропасть, все вокруг искажается, разваливается на части и на какой-то миг перестает существовать. Белый свет обращается в идеальную, без каких-либо примесей пыль и разлетается в разные стороны. А затем мир сотворяет себя заново. Мы обретаем новую сущность и принимаем новую форму. И все это – за ничтожную долю секунды.

И вот мы на той стороне. В комнате, которую раньше видели на экране. Оглядываемся и проверяем, что происходит. По запаху ясно: здесь тысячу лет не убирали. Окна закрыты наглухо: пыльный, холодный воздух даже не шелохнется. Тишина такая, что звенит в ушах. Вокруг – ни души. Ничто не скрывается по углам. А если скрывалось, то уже куда-то исчезло. Сейчас в этой комнате – только мы и спящая девушка.

На кровати посреди комнаты спит Эри Асаи. Знакомая кровать, знакомое одеяло. Мы приближаемся и смотрим спящей в лицо. Пристально изучаем каждую деталь. Теперь, когда мы стали точкой зрения, мы можем лишь пристально изучать. Изучать, собирать информацию и, по возможности, делать выводы. Мы не можем коснуться ее рукой. Не можем заговорить с ней. И даже слабым намеком дать ей понять, что мы существуем.

Щека Эри легонько дергается. Рефлекторно, словно отгоняя невидимую мошку. Два-три раза подрагивает правое веко. Идеальная гладь ее забытья нарушается. Бессловесный обрывок мысли, шевельнувшись в глубинах сознания, задевает другой такой же, – и по лицу пробегает едва заметная рябь. Мы следим, не отрываясь. Несомненно, все это – часть какого-то более сложного процесса. Вот где-то в другом участке мозга снова происходит нечто похожее – и Система Осознания Себя наконец-то включается. Иными словами, девушка начинает просыпаться.

Пробуждение наступает долго, но неотвратимо. Несколько раз система в нерешительности зависает – и все же упорно, шаг за шагом продолжает реализовывать заложенную в нее программу. Паузы для выполнения операций делаются все короче. Признаки жизни, поначалу заметные лишь на лице, видны уже по всему телу. Вот приподнимается плечо, а из-под одеяла показывается маленькая ладонь. Левая рука просыпается быстрее правой. Пальцы размораживаются в отдельном режиме: беспокойно разгибаются, словно чего-то просят. Юрким зверьком пробегают по одеялу вверх, к самому горлу. И робкими касаниями проверяют, кому же они принадлежат.

Наконец открываются веки. И тут же зажмуриваются, ослепленные белой лампой на потолке. Сознание девушки не желает просыпаться. Оно хочет навеки оставить Эри Асаи в мягкой таинственной глубине, принадлежащей лишь ей одной. Но глаза ее требуют яви – нового, природного света, которого им до сих пор не хватало.

Две силы борются внутри этой женщины. Эти силы почти равны. Но та, что задала установку на пробуждение, все-таки побеждает. Веки снова открываются. Медленно и с опаской. Слишком яркий свет. Слишком наглая лампа. Подняв руку, Эри заслоняет глаза ладонью и поворачивает голову на подушке.

Время идет. Еще три-четыре минуты она лежит в кровати недвижно. И ладонью по-прежнему закрывает глаза. Неужели снова заснула? Да нет. Скорее пытается осознать, где находится. Как человеку, попавшему в барокамеру с измененным давлением, ей нужно время, чтобы освоиться. Принять все эти метаморфозы, которые случились, пока она спала. Похоже, ее немного мутит. Эри глубоко вздыхает несколько раз, и тошнота отступает. Остается лишь боль. Бедняжка так долго спала в одной позе, что судорогой сводит все тело.

Время идет.

Эри Асаи садится на постели и рассеянно смотрит по сторонам.

«Какая огромная комната! – думает Эри. – И никого… Где я? Как здесь очутилась? Надо вспомнить…»

Бесполезно. Воспоминания обрываются, как трухлявые нитки.

«Ясно одно: до сих пор я, кажется, здесь спала…»

Доказательства?

«Кровать, на которой сижу, и пижама, которая на мне. Кровать моя, пижама тоже. Это уж на сто процентов. Но комната – не моя!… Все тело как деревянное… Если я и правда спала, то, наверное, ужасно глубоко и долго».

Но сколько?

«Понятия не имею…»

Она пробует вспомнить. Так отчаянно, что морщится от боли в висках. И наконец решает вылезти из постели. Босые пятки осторожно касаются пола. На девушке голубая пижама из тонкого скользкого шелка. В комнате зябко. Стянув с постели тонкое покрывало, Эри заворачивается в него с головой. Пытается идти – и чуть не падает: ее мышцы забыли, как это делается. Кое-как, шажок за шажком, она передвигает ноги по гладким плиткам линолеума. Строгие плитки словно досматривают ее с ног до головы, вопрошая: «Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?» Но на эти вопросы она, конечно, ответить не в состоянии.